Indianerfilme - Вестерн - поминки или?..
Вестерн - поминки или?..
Сыновья Большой Медведицы
      Когда в 1923 году на экраны Америки вышел фильм режиссера Джемса Крюзе «Крытый фургон», пресса окрестила его «американской «Песнью о Роланде». Америка создавала свой за­поздавший «национальный эпос», обращаясь при этом не к временам Вашингтона и Линкольна, к их борьбе за гуманистические идеалы, а к образам лихих, предприимчивых парней, осваивающих зо­лотоносный американский Запад. Это было понят­ней «среднему американцу», воспитывало нужного обществу обывателя. В эпоху социальных револю­ций был найден по-своему изящный тип героя – бога частной инициативы. Найден тип обстоя­тельств, где количество препятствий лишь усили­вало конечный эффект – утверждение предприим­чивости.
      Но не будем ограничивать значение вестер­на – а именно так были названы эти фильмы. Вестерн – это и кристаллизация броской, занима­тельной кинематографической формы. Той формы, которая и по сей день определяет поэтику запад­ного приключенческого фильма и окружена самы­ми ожесточенными спорами.
      Времена меняются. Мы видели «Великолепную семерку». Тоже вестерн. И посмотрите: ковбой приподнялся на «современную» высоту. Он уже борец за народные интересы. Правда, народы эти – индейцы, мексиканцы – пассивны и только и ждут очаровательного избавителя. Так что «ста­рый, добрый» вестерн еще делает свое, пропаган­дируя американизм в броской, доходчивой форме.
      Кстати, жанр этот оброс изрядной коркой штампов. Появилась возможность, используя их механику, посадить в лужу как саму буржуазную идеологию, так и формы ее пропаганды.
      Вспомните интересный чехословацкий фильм «Лимонадный Джо». Он оказался, правда, неров­ным: взяв верную ноту, доведя до абсурда по­строения классического вестерна, авторы фильма ближе к финалу принялись розыгрыш подтягивать к «правде» – к правдоподобию. Правды не полу­чилось, розыгрыш поблек.
      Но если возможен сатирический, пародийный опыт развенчания буржуазной идеологии, с ис­пользованием формы вестерна, то почему бы, поль­зуясь этой формой всерьез, не попытаться воссо­здать страницы из той же исторической драмы, которая была воплощена с откровенной тенденци­озностью буржуазным американским кинематогра­фом?
      Поэтому сам факт обращения мастеров кино ГДР и СФРЮ, создавших фильм «Сыновья Боль­шой Медведицы», к тематике вестерна вовсе еще не повод для немедленного порицания.
      Фильм рассказывает о том, как жаждущий ин­дейского золота ковбой Красная Лиса убил ста­рого индейца Матотаупа. Как сын убитого, Токей Ито, боролся с белыми, мстя за отца, пытаясь за­воевать своему народу право на утраченное счастье. Заканчивается фильм переходом племени через Миссури – уходом к новой жизни. Красная Лиса побежден. Токей Ито избирается вождем пле­мени.
      Итак, речь идет о попытке создать картину в жанре вестерна на тему борьбы народа за неза­висимость.
      Однако, написав «народ», я чувствую себя не­ловко: в самом деле, достаточно белым заманить Токей Ито в ловушку, чтобы хрестоматийно гордые и свободолюбивые индейцы превратились в покорное стадо, которое без труда влекут в ре­зервацию несколько ковбоев.
      Действие фильма относится к 1876 году. Имен­но тогда индейцы племени дакота вели неприми­римую, из последних сил борьбу с белыми. Борьба закончилась поражением, восставшие спаслись в Канаде. О том и рассказывает роман Лизелот­ты Вельскопф-Генрих, по которому поставлен фильм.
      Эти обстоятельства сложны. С одной стороны, героика борьбы народа за свободу. С другой обреченность этой борьбы. Возможен ли при таких обстоятельствах оптимизм? Конечно. Авторы же фильма мечутся, пытаясь увязать трагизм ситуа­ции с примитивными чудесами вокруг главного героя. В классическом вестерне герой становил­ся для зрителя положительным потому, что преодолевал все препятствия. И по мере развития сюжета зритель начинал симпатизировать герою. В «Сыновьях Большой Медведицы» все происхо­дит наоборот – герой преодолевает препятствие только потому, что он герой положительный.
      Есть анекдот о творцах остросюжетных рома­нов. Чтоб не запутаться в судьбах персонажей, они делали картонные фигурки и, «убив» то или иное действующее лицо, смахивали «модель» в корзину для мусора. Прием недурен. Не нужно только пользоваться им преждевременно. А в фильме? Корзина всегда наготове. В нее сбрасы­вают, из нее извлекают персонажей без всякой си­стемы.
      Впрочем, система есть, ключ к ней – в поэти­ке классического вестерна, от которого и не мо­гут отойти авторы фильма.
      Вот отряд ковбоев везет оружие. На козлах – два комических старичка. В классическом вестер­не такие старички запоминались, заставляли зри­теля хохотать до колик. Здесь же старички – ис­коверканная цитата. Рядом с ними устраивается на козлах девушка Кэт. Произносит на протяже­нии фильма не более двух фраз. И вдруг выяс­няется, что она сочувствует индейцам. Под стать ей и блондин по имени Адамс. По ряду признаков он герой почти положительный. Так и оказывается: накануне решающей схватки с Красной Лисой Токей Ито передает золото одному из индейцев. Для Адамса. Адамс научил индейцев хлебопаше­ству. Откуда вдруг? Так... Тень из романа.
      Очевидно, авторы хотели показать, что и бе­лые разные. Не вышло. Получился любопытный камуфляж старых штампов. Индейцы раньше бы­ли скверными, белые – почти голубыми. Здесь авторы сочувствуют индейцам. Снова – два утлых полюса: заранее заданное благородство и с первых кадров читающиеся пороки. А между полюсами – бледные фигурки нереализованных образов: «хо­рошие» белые и индейцы, перешедшие на службу к «плохим» белым. Они, чувствуется, нужны. По смыслу нужны. А их используют лишь тогда, ко­гда желательно преподать очередной разворот сю­жета поэффектней.
      Получается странный фильм. Странный до то­го, что в титрах нет имени сценариста.
      Повторяю: нет ничего дурного в том, что дей­ствие фильма развертывается в американских прериях, а не в немецком городке или в югослав­ских горах. Печально то, что авторы не поняли двойной трудности стоящей перед ними задачи: не только создать занимательный фильм, но и до­казать правомочность своего обращения к «индей­ско-ковбойской» тематике. Это не доказано. За каждым кадром стоит непонимание материала, уход в иллюстративность и невысокого класса экзотику. Стоит стена упущенных возможностей. Авторы фильма уничтожают форму вестерна с ее занимательностью, а форма вестерна, мстя, в свою очередь, уничтожает то новое, гуманистическое содержание, которое  предлагает роман.
      Мы имеем дело с попыткой создать коммерче­ский фильм (этим словом, кажется, перестали уже пугать). Попыткой, безусловно и поучительно неудачной.
В.Кисунько
«Советский экран», №5, 1967 год
Прислал Василий Нифанин
из Верхней Тоймы, Архангельской области
Главная - Старая папка