Karl-May-Filme - Виннету и его друзья
Виннету и его друзья
      Прошел недавно по нашим экранам фильм «Среди коршунов». В редакцию «Советского экрана» в связи с ним поступило немало зрительских писем. Картина пробудила к себе интерес, многих не оставила равнодушными – кого-то обрадовала, ко­го-то огорчила, в общем, заслужила того, чтобы стать предметом разговора. Тем более, что многие из наших читателей просят подробнее рассказать о создателях фильмов этого жанра, о его возникнове­нии и развитии.
       Лента о подвигах защитников справедливости – вож­дя племени апачей Виннету и его друга, охотника по кличке «Верная рука», есть составная часть так назы­ваемой «индейской серии», снимавшейся в Югославии кинематографистами ФРГ (фильмы той же тематики, к слову, создаются и в других странах Европы. Об «индейской серии» кинематографистов ГДР см. «СЭ» № 11, 1977 г.). Первый фильм серии производства ФРГ–Югославия появился у нас в прокате в 1968 году и с тех пор через каждые два-три года знакомились мы с очередным поворотом бурной жизни Виннету и его сподвижников. И тем более пора подвести кой-какие итоги.
      Прежде всего отметим одно важное обстоятельство. Картину «Среди коршунов» поставил Альфред Форер, но он не был единственным, кто прославлял благород­ного Виннету на киноэкране: имелись и другие режиссе­ры, а наиболее потрудившимся среди них следует назвать Харальда Райнля. Мы видели его картины «Виннету – сын Инчу-чуна», а также двухсерийную «Сокровище Серебряного озера». Но, кто бы ни снимал эти ленты, результат всегда оказывается одинаковым: от фильма к фильму меняются только имена второсте­пенных персонажей да подробности действия. Харак­тер фабулы остается тем же.
      Я говорю это не для того, чтоб сокрушаться, а совсем по другой причине. В литературоведении есть такое понятие – «магистральный сюжет». Оно означает, что в каком-либо ряду произведений можно обнаружить общий конфликт, например, борьбу человека с силами природы и сходные решения этого конфликта. Все вместе – и конфликт и разрешение – образует «маги­стральный сюжет». Близость друг другу фильмов о Виннету означает, что они не только имеют свой «магистральный сюжет» но, кроме того, и общие приемы, способы, фабульные конструкции для его воплощения. И если мы собираемся выявить, что же на самом деле видим в этих картинах, то нужно обсудить их «магистральный сюжет», а также ответить на важный вопрос: относится ли к жанру вестерна «индей­ская серия»?
      Чаще всего такие задачи решаются на основе внешних признаков. Происходит действие на Диком Западе – значит, вестерн. Дерутся благородные ков­бои с обросшими щетиной, неряшливыми бандита­ми – значит, вестерн. Нападают индейцы на караван переселенцев или на ферму, затерявшуюся в прери­ях, – значит, вестерн. Однако исследователи отмеча­ют, что американский вестерн обладал своеобразной историчностью: в нем всегда указывалось достоверное время и место действия. Делалось это совсем не для того, чтоб зритель потом разыскал соответствующее место на карте, а чтоб подчеркнуть – всюду, в каком-либо захолустном Абилине или Уичито, в Лордсбурге или Додж-Сити, происходил один и тот же процесс: первоначальный хаос переселения, стычки и пере­стрелки сменяла нормальная жизнь, устанавливался закон и правопорядок, а мирные обыватели получали возможность спокойно предаваться своим повседнев­ным занятиям. Установление правопорядка на «диких» землях и было «магистральным сюжетом» американ­ского вестерна. В нем сквозила гордость за то, как быстро, энергично и эффективно оказались освоенны­ми «дикие» земли. То, что при этом индейские племена уничтожались или загонялись в резервации, не прини­малось во внимание. Гордость освоения придавала американскому вестерну своеобразную эпичность.
      Однако с начала 50-х годов все чаще в него стало проникать ощущение, что правопорядок, устанавлива­емый на «диких» землях, – это буржуазный правопоря­док, а потому чреват он несвободой и несправедливо­стью.   Из фильмов о Дальнем Западе все больше улетучивались прежний оптимизм и прежняя жизнера­достность. Ясная до бесхитростности фабульная схе­ма – благородные ковбои против бандитов или индей­цев – усложнялась, появились углубленные, психоло­гически неоднозначные мотивировки поступков. Аме­риканский вестерн стал утрачивать зрительскую попу­лярность. Производство картин этого жанра в США сокращалось. Вот тогда в Европе, прежде всего в Италии и ФРГ, развернулось производство своих ве­стернов. Правда, вестернами их можно назвать лишь по внешним признакам – по месту действия (Дальний За­пад) да по костюмам персонажей. Ибо в основе европейских фильмов лежал иной «магистральный сюжет», им чужда была чисто американская нацио­нальная гордость за «удачно» проведенную колониза­цию; притом исходили они (прежде всего картины западногерманские) из совсем иной традиции, нежели американские, а потому и затруднительно их называть «вестернами».
      Что же касается традиции, то была она вот какой. В XIX веке появилось множество романов европейских авторов о жизни на неосвоенных частях американского континента. Так проявлялся жгучий интерес европей­цев к естественному, казавшемуся подлинно свобод­ным существованию на «диких» землях. Но популярную беллетристику не столько волновала тема освоения новых пространств, сколько стремление перенести в экзотические условия давно отработанную сюжетную схему: романтический герой, обычно выступавший в одной из двух ипостасей – или могущественный, ода­ренный исключительной силой и способностями инди­вид, или красавец с нежными чертами лица и безвинно страдающий, но в конце концов доказывающий свою правоту. Герой этот утверждал высшую справедли­вость не нарушал сам ни одну из десяти заповедей, а также зорко следил, чтобы никакие мерзавцы их тоже не нарушали. Проблема же, будет ли спокойно пастись скот возле Уичито или мирно произрастать кукуруза в штате Айова, романтическую личность не волновала.
      Самым известным среди авторов такой беллетристи­ки, несомненно, был немецкий писатель Карл Май. Его романы и легли в основу «индейской серии», о которой мы сейчас говорим. Связь Мая с другими беллетриста­ми можно проследить хотя бы по прозвищам героев. В них часто употребляется слово «рука». У Мая действу­ют,  например:  Шаттерхенд, то есть «Громыхающая Рука» (иногда переводится как «Разящая Ру­ка») – удар его кулака настолько силен, что в голове противника раздается как бы громыхание; еще имеется Файрхенд – «Огненная Рука», чрезвычайно меткий стрелок, и Шурхенд – «Верная рука» и т.д. Книги Мая о Виннету и его друзьях появились в 90-е годы прошлого века. Но еще десятилетия за три до этого увидел свет роман француза Гюстава Эмара «Твердая Рука», а у немецкого писателя Германна Гёдше, выступавшего под псевдонимом «сэр Джон Ретклифф», в книгах «Сокровище ацтеков» и «Золотая лихорадка» (1867–1868) действовал благородный охотник Желез­ная Рука, кстати, состоявший с индейским вождем Вонодонгахом – Большим Ягуаром – в столь же неж­ной дружбе, как и Олд Шаттерхенд с Виннету. Не прошел Май в «Сокровище Серебряного озера» и мимо столь частого у предшественников мотива клада, который достается благородному герою в воздаяние за его подвиги.
      Но чем книги Мая сильно отличались от предшеству­ющей подобной литературы, так это каким-то немысли­мым, невиданным сверхмогуществом героев, прежде всего Шаттерхенда. Антонио Грамши писал в «Тюрем­ных тетрадях» о характере героя популярной беллетри­стики, что у него «много элементов театральных, показных, свойственных скорее «примадонне»... много... ребяческой амбиции быть «первым в классе», но прежде всего быть признанным и провозглашенным в качестве такового». Вот этой амбицией Олд Шаттер­хенд обладает в преизбытке. Он показывает чудеса храбрости и выносливости – лучше всех стреляет, бы­стрее всех бегает, оказывается эффективнее всех в кулачном бою, так что даже выросший в этих краях Виннету не может с ним тягаться, хотя и обладает незаурядными физическими качествами. Автор откро­венно любуется своим героем и постепенно, исподволь своим чувством заражает читателя.
      Создатели кинематографической «индейской серии» полностью сохранили у маевских героев их легендар­ные качества, однако придали им свой смысл. Именно о легендарности своего персонажа свидетельствует иг­равший вождя апачей французский актер Пьер Брис. До этого он исполнял в основном роли отрицательных персонажей, «злых мальчиков», неприкаянных моло­дых людей, которые носятся на машинах да хулиганят. Известность пришла к Брису с ролью Виннету. Тогда, как говорит Брис, «ко мне пришла не только новая работа, но и целый ряд вопросов, о которых раньше вообще не задумывался или не принимал всерьез. Например, как я могу помочь тем молодым людям, которые пишут мне и поверяют все свои жизненные проблемы? Теперь 365 дней в году я – Виннету...» Если на экране, как и всякий легендарный герой, он безза­ветно и самоотверженно наказывает злых, поддержи­вает добрых, улаживает всевозможные конфликты, то и в жизни от Виннету–Бриса ждут того же.
      Современный смысл, который кинематографисты вложили в сочинения Мая, видится в следующем. В фильме «Среди коршунов», как и во многих других картинах «серии», на первый план выходит линия, в литературном первоисточнике едва намеченная: живет мирно и спокойно фермер, занимается своими делами, а неподалеку тоже мирно предается своим делам индейское племя шошонов. Но вот бандиты нападают на ферму, сжигают ее, убивают жену и дочь фермера и так фабрикуют улики, чтоб подозрение пало на шошо­нов. Между мирными соседями возникает вражда: фермер клянется истреблять краснокожих, индейцы тоже всячески демонстрируют свою вражду к белым. В фильме «индейской серии» нет никаких ссылок на реальность XX века – такое соотнесение должен сде­лать зритель. В этих лентах вражду между белыми поселенцами и краснокожими, раздутую злыми силами, всегда гасят Виннету вместе с Громыхающей или Верной Рукой. Легендарные герои не столько демон­стрируют здесь свое сверхмогущество, сколько выпол­няют существенную миссию – выступают в роли мирот­ворцев. В таких вот романтических, полусказочных персонажах олицетворены в картине силы, способные противостоять вражде между народами.
В.Михалкович, кандидат искусствоведения
«Советский экран»,
 № 17 (сентябрь) 1981 г., стр.17
Прислал Василий Нифанин
из Верхней Тоймы, Архангельской области
Главная - Старая папка